UPDATE: 1917-1973-2011.

 ...Это классово-эгоистическое управление, которое преследует, в сущности, только одну цель: сохранить этот строй, сохранить видимость благополучия при очень неблагоприятном внутреннем положении. Социально это – ущербное общество. И я уже писал, – внимательным наблюдателям это, конечно, известно, – что у нас в социальном плане все очень показное. Это относится, например, к образованию и к медицинскому обслуживанию. Западные люди часто говорят: «Да, у вас много недостатков, но зато у вас бесплатная медицинская помощь». Но она у нас не более бесплатна, чем в большинстве западных стран, а часто положение с бесплатной помощью у нас даже хуже – общее качество ее очень низкое, поэтому она обходится, как говорится, себе дороже. В очень трудном, в полунищенском положении находится образование. Учителя влачат нищенское существование.
ХХХ
Существует система дополнительной зарплаты в конвертах. Она то исчезает, то вновь появляется. Я не знаю, какое положение в данный момент, но похоже, что она вновь возникла в разных местах.
ХХХ
Приниженное положение интеллигенции вызывает также и идеологическую придавленность, создает в стране антиинтеллектуальную атмосферу, когда интеллигентная профессия, профессия педагога, врача не пользуется должным уважением. В результате сама интеллигенция начинает уходить либо в узкий профессионализм, либо в двойственную интеллектуальную жизнь на работе и дома. В узком кругу своих знакомых, где это можно, они начинают самостоятельно, по-разному мыслить. Но это означает усиление лицемерия на работе и среди чужих и дальнейшее падение, нравственное и творческое. Особенно тяжело все это сказывается не на технической, а на гуманитарной интеллигенции, у которой уже создалось полное ощущение тупика
ХХХ
Это – естественная потребность создавать идеалы, даже когда не видно непосредственного пути к их осуществлению. Ведь если нет идеалов, то и надеяться вообще не на что. Тогда наступает ощущение беспросветности, тупика.

2 июля 1973 г. А Д Сахаров в интервью корреспонденту шведского радио и телевидения Улле Стенхольму


Адриан Рудомино в своей книжке "Легендарная Барвиха" рассказывает, что после революции 1917-го, сразу как только Ленинское правительство переехало в Москву, глава советского Центробанка Марьясин поселился в барской усадьбе в деревне Раздоры.

Марьясин этот очень любил английских чистокровных скаковых лошадей и завел их столько, что из нищей и разрушенной Москвы профессиональные наездники и наездницы приезжали в Раздоры сотнями в поисках работы.

Старшим конюхом Марьясин позвал человека, который до революции был старшим конюхом у Юсуповых в Архангельском. Увидев Марьясинских чистокровок, конюх почесал голову и констатировал: "Да-а-а! Юсуповы о таких лошадях даже и не мечтали!"

Разруха была, обращаю ваше внимание. Гражданская война только что закончилась. Чай -- морковный. Хлеб -- по карточкам.

А глава революционного Центробанка Марьясин влюбился в одну из своих наездниц и пытался повеситься от несчастной любви. Вот ведь проблемы были у человека.

А в Юсуповском дворце в Архангельском жил Лев Троцкий.

А Ленин повелел построить в Барвихе санаторий для членов ЦК и потратить на обустройство санатория золото, экспроприированное ради закупок хлеба для трудящихся. "Все равно ведь, -- писал Ленин, -- мы тратим это золото на лечение членов ЦК в Германии".

Ах вы мои милые! Вы ведь не меняетесь совсем!
v-panyushkin